Куда деваются книги (Чапек К. Перевод Горбова Д.)

Иной человек, как говорится, ни к чему не может себя пристроить. Такие никчемные создания обычно поступают на службу куда-нибудь в библиотеку или редакцию. Тот факт, что они ищут себе заработок именно там, а не в правлении Живностенского банка^* или Областном комитете, говорит о неком тяготеющем над ними проклятии. Я тоже одно время принадлежал к таким никчемным созданиям и тоже поступил в одну библиотеку^**.

^* (Живностенский банк (Ремесленный банк) - крупнейший чешский банк, основанный в 1868 г.)

^** (В октябре 1917 г. К. Чапек был принят на неоплачиваемую должность практиканта в библиотеку Музея Королевства Чешского.)

Правда, карьера моя была весьма непродолжительна и мало успешна: я выдержал там всего две недели. Однако могу все же засвидетельствовать, что обычное представление о жизни библиотекаря не соответствует действительности. По мнению публики, он весь день лазает вверх и вниз по лесенке, как ангелы в сновидении Иакова, доставая с полок таинственные, чуть не колдовские фолианты, переплетенные в свиную кожу и полные знаний о добре и зле. На деле бывает немного иначе: библиотекарю с книгами вообще не приходится возиться, - разве что измерит формат, проставит на каждой номер и как можно красивей перепишет на карточку титул. Например, на одной карточке:

"Заоралек, Феликс Ян. О травяных вшах, а также о способе борьбы с ними, истреблении их и защите наших плодовых деревьев от всех вредителей, особенно в Младоболеславском округе. Стр. 17. Изд. автора, Млада Болеслав, 1872".

На другой:

"Травяная вошь" - см. "О тр. в., а также о способе борьбы с ними" и т.д.

На третьей:

"Плодовые деревья" - см. "О трявяных euiax" и т.д.

На четвертой:

"Млада Болеславу" - см. "О травяных вшах и т.д., особенно в Младоболеславском округе".

Затем все это вписывается в толстенные каталоги, после чего служитель унесет книгу и засунет ее на полку, где ее никогда никто не тронет. Все это необходимо для того, чтобы книга стояла на своем месте.

Так обстоит дело с книгами библиотечными. Книга, принадлежащая частному лицу, наоборот, отличается той особенностью, что никогда не стоит на своем месте. Раз в три года меня охватывает неистовое желание привести свою библиотеку в порядок. Это делается так: нужно снять все книги с полок и навалить их на полу, чтобы рассортировать. Затем берешь из кучи какую-нибудь книгу, садишься куда попало и начинаешь ее читать. На другой день решаешь действовать методически: сперва разложить по кучкам - здесь естествознание, тут философия, там история и не знаю уж что еще; причем в сотый раз обнаруживаешь, что большая часть книг не относится ни к одной из этих куч; как бы то ни было, оказывается, что к вечеру ты все перемешал. На третий день пробуешь рассортировать как-нибудь по формату. А кончается тем, что берешь в охапку все подряд, как лежит, и впихиваешь на полки, после чего опять успокаиваешься на три года.

Что касается способа пополнения библиотеки, то он обычно таков. Увидев в книжном магазине какую-нибудь книжку и воскликнув: "Вот эту надо взять!" - торжественно несешь ее домой; там месяц оставляешь ее валяться на столе, чтобы была под рукой, потом чаще всего даешь кому-нибудь почитать или что-нибудь в этом роде - и книжка бесследно исчезает. Где-то она, конечно, есть; у меня целая огромная библиотека, которая где-то есть. Книга относится к тем удивительным предметам, которые обычно ведут какое-то полупризрачное существование: они "где-то есть". К этому же разряду вещей принадлежат: одна из двух перчаток, ключи, домашний молоток, воинский билет и вообще все нужные документы. Все это - вещи, которые невозможно найти, но которые, однако, "где-то есть". Если человек недосчитается сотенной бумажки, он не говорит, что она "где-то есть", а говорит, что потерял ее или что ее украли. Но, недосчитываясь, скажем, "Похождений Антонина Вондрейца"^*, я с истинным фатализмом говорю, что они "где-то есть". Понятия не имею, где находится это книжное "где-то", представить себе не могу, куда деваются книги. Думаю, что, когда я попаду на небо (как предсказал мне г-н Гётц^**), первой райской неожиданностью будут для меня все мои книги, которые теперь "где-то есть" и которые я найду там аккуратно расставленными по содержанию и по формату. Господи, какая это будет огромная библиотека! Представьте же себе, что было бы, если бы книжки не имели удивительного свойства мало-помалу затериваться! Сколько бы их развелось на белом свете! Держу пари, что они не поместились бы в наших квартирах, даже если использовать чердаки и подвалы. К счастью, книги наделены замечательной способностью постепенно исчезать и "быть где-то", не опасаясь, что мы их обнаружим.

^* ("Антонин Вондрейц" (1917-1918)-роман чешского писателя Карела Матея Чапека-Хода (1860-1927).)

^** (Гётц, Франтишек (1894-1974)-чешский литературный и театральный критик, автор рецензий на произведения братьев Чапек.)

Книги не выбрасывают и не сжигают в печке. Их исчезновение окружено тайной. Они "где-то есть".

1926